Миллиардер на пенсии: Алексей Семин дал откровенное интервью
Журнал РБК взял интервью у одного из самых богатых жителей Татарстана.
К лендлорду из Казани отношение неоднозначное. Ему до сих пор припоминают историю начала 1990-х. Алексею Семину было 24 года, когда он создал инвестфонд «Образование», куда сдали свои ваучеры учителя, работники культуры и прочие бюджетники Татарстана. Бизнесмен вложил чеки в предприятия, большинство из которых затем обанкротились, и владельцы ваучеров, разумеется, ничего не получили. «Мы работали в строгом соответствии с законодательством. Купить на эти чеки акции «Газпрома» или провести операции с недвижимостью мы не могли, поскольку для чековых фондов были ограничения», – объясняет г-н Семин несправедливость претензий. Кстати, именно акции «Газпрома» и недвижимость позволили ему накопить состояние: рыночная стоимость его активов превышает 1 млрд долларов. О том, как он заработал свой первый миллион, почему начал строить дома в Москве и зачем ему замок во Франции, глава инвестгруппы ASG рассказал журналу «РБК».
Многие бизнесмены говорят, что могут отчитаться по каждому своему миллиону, кроме первого. А вы как первый заработали?
В начале 1990-х годов по всей стране продавались акции «Газпрома». И их цена в каждом регионе была разной. Стоимость варьировалась в зависимости от того, где находятся активы компании, сколько жителей на той или иной территории. И вот в Татарстане на один ваучер приходилось фантастическое количество акций. В Москве этот показатель был в десятки раз ниже. Тогда я и купил на чековом аукционе порядка 300 бумаг за несколько тысяч долларов. Это была более чем скромная сумма даже по тем временам. А через некоторое время мой пакет стоил уже около 5 млн долларов. Вот таким образом в начале 1990-х можно было получить свои первые миллионы. Но я всегда исходил совсем не из того, где в текущих условиях легче всего заработать деньги. Стремился просчитывать перспективу.
И как же вы решали, что выстрелит в будущем?
Чтобы уловить зарождающиеся тенденции, нужен корректный анализ происходящего. Я не старался придумать что-то новое. Я не изобретатель, нет у меня талантов Билла Гейтса. Просто изучал, кто, что и как делает в цивилизованном мире, и был уверен, что рано или поздно то же самое повторится у нас.
Уловили что-нибудь?
Сейчас многие недоумевают, откуда у меня в собственности столько земли [25 тыс. га. – Прим. «РБК»]. Просто я ее покупал, когда она была никому не нужна. А мне уже несколько лет назад было понятно, что города-миллионники будут развиваться, им потребуется дополнительная территория. И наступит момент, когда появится понятие частной собственности – не только на словах – и она будет реально защищена. Вкладывая достаточно большие средства в покупку земли, когда никто этого не делал , я просчитывал эту тенденцию. И в значительной степени мне помогло изучение опыта Кипра. Маленькое островное государство, не имеющее ни нефти, ни газа, сумело выжить после ухода британцев, став свободным, за счет туризма. А для того чтобы туристов привлечь, необходимо было освоение территорий. Цены на землю там выросли за 10 лет – буквально у меня на глазах – в десятки раз.
А откуда у вас в собственности оказалось столько недвижимости? Общей площадью 400 тыс. кв. м...
В 1990-е можно было купить именные приватизационные чеки и вложить их в акции предприятий. Но проблема в том, что ценные бумаги каких-либо заводов в то время мало что давали, превратить их в реальные активы было сложно. А у большинства предприятий на балансе висело много простаивающей недвижимости, которая к тому же приносила убытки, потому что ее надо было содержать. Я разговаривал с «красными директорами», объяснял, что у меня есть доля акций их компании, у них – балласт в виде недвижимости, и предлагал меняться. Они долго торговались, но в конце концов отдавали то, что им не нужно, в обмен на то, что им тоже в общем-то не нужно. Но тогда среди директоров было модно аккумулировать акции своих предприятий. Кажется, они считали это лучшей сделкой в их жизни. А потом все очень удивились, что на базе заводских цехов стали появляться торговые и офисные центры.
И вы все это бросили и пошли в чиновники. Зачем?
По установленным тогда правилам было сложно работать. Мы хотели участвовать в разработке новых. Поэтому руководители нескольких крупнейших фондов, и я в том числе [с 1991-го Алексей Семин руководил инвесткомпанией «Образование». – Прим. «РБК»], решили пойти в политику. В 1995-м году как раз проходили выборы в Государственный совет Татарстана, и меня избрали депутатом. Там я познакомился с Рустамом Миннихановым, который тоже был депутатом Госсовета. И когда его назначили премьер-министром республики, мне предложили возглавить комитет по делам о несостоятельности и финансовому оздоровлению. Я должен был за год создать систему, отладить механизмы банкротства и уйти. Но пришлось немного задержаться. Большинством предприятий тогда руководили неэффективные менеджеры, которые могли месяцами не выплачивать зарплату рабочим. Единственным способом оздоровить экономику была процедура банкротства. Но ее проведение на разных заводах встретило нешуточное сопротивление «красных директоров». К президенту Шаймиеву ходили целые делегации, жаловались, как можно уважаемых людей отстранять от должности. На самом деле борьба велась с реформами Минниханова. Покидать пост побежденным явно не соответствовало моим амбициям, и я вынужден был остаться.
Почему вернулись в бизнес?
Где-то в 2004-м система финансового оздоровления наконец заработала, и я посчитал, что мавр сделал свое дело – мавр может уходить. Меня спросили, хочу ли я остаться на госслужбе. Я ответил: «Конечно же нет». Правда, коммерция в чистом виде меня уже не интересовала. Работа моей группы, тогда она называлась «Единая арендная система», была отлажена, и к оперативному управлению я так и не вернулся. С тех пор и до настоящего времени лишь определяю стратегию развития. Можно сказать, я фактически уже на пенсии: езжу по свету, общаюсь с интересными людьми, занимаюсь тем, что мне нравится.
Однако же, будучи «на пенсии», вы пошли на Москву, чей рынок недвижимости не терпит чужих. Как вы прорвались в сектор и почему в поселке Рублево-Мякинино стали строить именно доходные дома?
Я много поездил по Европе, увидел, как эта модель работает, и понял, что Россию ожидает бум доходных домов. Вопрос лишь в том, в какие сроки это произойдет. Но однозначно еще в нашей с вами жизни, а не когда-то через 100 лет. Строить доходные дома экономкласса без господдержки невозможно. А в сегменте бизнес-класса где-либо, кроме Москвы, – невыгодно. Однако выйти на столичный рынок при мэре Юрии Лужкове было невозможно. Любой, кто пытался приватизировать землю и покуситься на святая святых – вотчину Лужкова, сразу же объявлялся врагом народа, и вся мощь государства Московского обращалась против него. Тогда я стал покупать участки на вторичном рынке. Приходилось приобретать недвижимость под снос, чтобы потом строить на ее месте. Занимаясь тем, о чем я всегда говорю, – стратегическим планированием, я просчитал, что эпоха Лужкова завершилась в конце 1990-х. И то, что он все еще находился у власти, – это компромисс, который со дня на день разрушится. Но я ошибся на два года. На московский рынок я вышел в 2007 году, убежденный, что к тому времени, когда на меня должна наброситься вся лужковская рать, его уже не будет на посту. Но, к сожалению, это произошло позже.
То есть не кризис препятствовал, а Лужков?
Кризис – это ничто по сравнению с Лужковым. Более того, финансовый коллапс нам даже помог, поскольку многие «придворные» компании, которые могли нам мешать, вынуждены были бороться за выживание. Так что в первый год нас не трогали, а вот следующий мы провели в сотнях судебных процессов. Нам удавалось их затягивать – ведь выигрывать суды было невозможно. Но все закончилось хорошо. Произошла смена власти, приоритетов, политики. Сегодня столицей управляют люди, ориентированные на рыночные реформы. Они нам и не помогают, и не мешают.
Почему вы уверены в секторе доходных домов?
Прежде всего внушают оптимизм исторические аналогии. Центры Петербурга и Москвы полностью застроены доходными домами конца XIX – начала XX века, времен, когда стала развиваться промышленность. Сегодня миграция работников тоже активная. А приобрести квартиру даже самому высокооплачиваемому менеджеру и даже по ипотеке, скажем, в Москве весьма сложно. Гораздо проще арендовать. Тем более что оплачивают аренду в основном компании. Наши клиенты – это люди с доходом выше среднего, которые пусть и не могут себе позволить купить квартиру, но привыкли к определенному уровню комфорта. Речь в том числе об экспатах и работниках посольств. Вслед за Москвой этот бум придет в регионы.
Ваша зарубежная недвижимость – это бизнес-проекты или просто частные владения?
Я инвестировал в небольшие объекты недвижимости, чтобы методом включенного наблюдения изучать рынок. Поэтому у меня восемь вилл на Кипре, несколько гостиничных номеров в Англии и замок во Франции. Какие выводы я сделал для себя? Лучше, чем Россия, страны для сдачи недвижимости в аренду нет. Конкуренция у нас намного ниже, чем в Европе. Там безумные налоги, а у нас – более чем щадящие. Там высокая стоимость рабочей силы. Причем речь идет не об абсолютных цифрах заработной платы. У них за сопоставимую зарплату человек будет работать семь часов и на 15 минут не задержится. А у нас люди работают столько, сколько нужно.
Недвижимость, владение землей или коллекционирование антиквариата – что более прибыльно?
Арендный бизнес в абсолютном выражении менее доходный, чем продажа земли. Но это воспроизводимый бизнес, он каждый год приносит деньги. Что касается инвестиций в объекты культуры, то здесь пока только отрицательные показатели. Но это нормально.
Почему вы покупаете антиквариат, а не работы современных авторов?
Я не воспринимаю современное искусство и считаю, что оно на порядок слабее, нежели работы старых мастеров. На мой взгляд, современное искусство – это результат блестящей маркетинговой политики. И только.
Какая вещь самая дорогая в вашей коллекции?
Нельзя сказать даже какая самая любимая. Изначально я поставил своей целью создать научно структурированную и качественную коллекцию произведений декоративно-прикладного искусства и живописи XVII–XVIII веков и начала XIX века. То, что в наших музеях и частных собраниях представлено очень ограниченно. Знаете, инвесторы – несчастные люди. Я действую исходя не столько из личных пристрастий, сколько с точки зрения того, насколько вещь вписывается в общую коллекцию.
То есть собирательство для вас – не только занятие для души, но и инвестиции. Как, по- вашему, будет развиваться арт-рынок в России?
В ближайшие годы он придет к тому, что ставка будет сделана на старых мастеров, хотя во всем мире – на современное искусство. Этому есть объективные причины. Когда живешь в Европе, быстро устаешь от вечных ценностей. Заходишь в рестораны – там классика, концертные залы, магазины, пабы – XVII–XVIII века, интерьеры все любовно восстановлены. Это надоедает. Хочешь – не хочешь, нужен какой-нибудь «огурец» Фостера, чтобы глаз чуть-чуть отдохнул. У нас же пока настолько низкий уровень изобразительного искусства и архитектуры, что старые мастера должны быть востребованы.
Поделитесь, во что вкладывать деньги не на арт-рынке, а в других секторах?
Если раньше было выгоднее работать на оборонку, госзаказ, то сейчас нужно думать о том, чтобы делать жизнь людей легче и проще, как это принято во всем мире. Нас ожидают те же тенденции, что и на Западе, – увеличение численности среднего класса и геноцид богатых. Для последних будут поднимать подоходный налог, налог на имущество, плюс Россия еще что-нибудь изобретет. Это неминуемо. Если бы я сейчас начинал с нуля бизнес, я пошел бы в медицину для среднего класса.
Напомним, ранее портал ProKazan.ru сообщал о том, что в Казани построят дома, в которых будут сдавать квартиры по 6 тысяч рублей.
