Приговор БОМЖ: в Казани мать отдала ребенка в детдом, где его заразили ВИЧ, и лишила квартиры
Есть такие люди, которые готовы помочь даже бездомному. И однажды мы такого человека встретили. Этим человеком оказалась Сания - пенсионерка, живущая на Севере. Несколько раз в год она навещает в Казани своих детей и внуков. Случайно она рассказала нам историю, которая произошла много лет назад в нашей республике, но не закончилась до сих пор. Это история мальчика из Нурлатского детского дома в Зеленодольском районе. Он уже вырос, однако справиться с призраками прошлого ему не удается до сих пор. Он был изнасилован, заразился ВИЧ, множество раз был избит до крови и потери сознания. С жидким набором бумаг после детдома он сидел на вокзальных ступенях Казани без надежды на будущее. Его квартиру, определенную госучреждением для проживания, заселили чужие люди, а прокуратура, которая должна была защищать, махнула на это рукой. Она отправила его жить к матери, некогда уже лишенной родительских прав. Конечно, та не захотела пустить его даже на порог, да и образ ее жизни никак не позволил бы мальчику остаться с ней. Она непременно бы утянула его на дно, с которого ему так хотелось вырваться. И вырваться он пытается до сих пор. Этого мальчика зовут Илья (имя изменено по просьбе героя).
Корреспондент ProKazan.ru поговорил с участниками этой истории и обратился в прокуратуру за разъяснением, однако, как это часто бывает, нам прислали уже знакомую информацию. Об этой истории мы расскажем, как знаем, и надеемся, что правоохранительные органы все-таки обратят внимание на мальчика, изжеванного детдомовской машиной по лепке ненужных детей.
"Сыночек, здравствуй, я твоя мама. Прости-прости. Дай свой паспорт"
"Девять с половиной лет назад, как раз зимой, я приезжала в Казань. И на вокзале встретила парнишку. Грязный, драный, видно, что он кушать хочет. У него пакет дырявый, и там документы. Я сама работала в детдоме, все поняла. Мы с ним разговорились. Он рассказал, что выпустился из детдома, но в квартире, где должен был жить, чужие люди. Идти ему некуда, а мне уезжать уже надо. Я говорю: давай так. Сейчас я дочери документы отдаю - они меня провожали. Они будут у нее в Казани, а я займусь твоими делами. Помогла сначала с жильем, и вот я почти 10 лет пишу, пишу. От ответов этих уже всех устала, сплошные отписки", - рассказывает женщина. Судьбу мальчика сейчас она, кажется, знает лучше него самого.
"Мать его в 15 лет родила, - продолжает Сания. - Наверное, даже не знает, от кого. Пила, наркоманила. Никогда к нему не приходила, не навещала, алименты не платила - была в бегах. Потом, когда нашли, сказала, что только в 2000-ом году узнала о лишении родительских прав (Илья родился в 1986 году - прим. ред.). Неужели нельзя понять, что если ты ребенка оставила, не платишь, не воспитываешь, то тебя лишат прав на него? В общем, она, как узнала, на выпускной приехала: Сыночек, здравствуй, я твоя мама. Прости-прости. Дай свой паспорт. А это дите слепое паспорт ей и отдал!"
Сания рассказывает, что, взяв документы сына, еще до лишения родительских прав, матери удалось получить трехкомнатную квартиру. Вот только после этого мальчика она сразу выписала.
"Я с ней как-то разговаривала. Он у меня как подвесок и все, говорит. Я ей пыталась втолковать, что она приговор БОМЖ ему собственноручно подписала. А в ответ только - он заразный, он больной. Но, извините, его таким заразным сделал детский дом!" - вспоминает она.
Рассказывая о насилии над мальчиком, женщина на секунду осекается. Все-таки, говорить о таком неудобно.
"Это был учитель физкультуры. Я бы на него тоже в суд подала, но он скончался уже. Мне Илья рассказывал сам о нем. Такой в болячках, противный, в 10, 12 лет меня, говорит, забирал постоянно к себе. Я на уроках сидеть не могу, у меня зад весь болит, говорил. Он как-то это сказал воспитателю, а она при детях обсудила. С тех пор там о него начали ноги вытирать и плевать в него. Вот оттуда все у него и пошло. Я как-то уезжала на Север и в соседнем плацкарте сидели молодые мужики-вахтовики. И один сидит, рассказывает: у меня жена в садике работает, а в садике у них грузчик детдомовский с Нурлаты как раз. Он, говорит, такое рассказывал - как их там всех насиловали! Я испугалась тогда и не спросила. Мало ли что подумают, зачем это бабке старой нужно? Теперь жалею, что не подошла. Я бы нашла и у меня был еще один свидетель!" - говорит Сания.
Она подробно описывает жизнь случайно встреченного ей юноши. Перебирает в руках уже распадающееся от ветхости детдомовское дело Ильи, в котором вся его жизнь: справки о поступлении в детдом, письмо от бабушки, которая якобы "заберет его, когда выйдет на пенсию" (письмо написано женщиной в 35 лет - прим. ред.), лишение матери родительских прав, пометки о сберегательных книжках, на которых имеются деньги от каких-то неуказанных спонсоров, о квартире на Эсперанто и прописках и прочее-прочее-прочее.
"Вот так вот он со своей болезнью и ходит. Там нужно хорошо питаться. Было бы жилье, на питание всегда бы заработал. У него и право на заселение есть, пусть и к матери, лишенной родительских прав. Но ведь не пускает она. Всем говорит, что он самовольно ушел. Но как это возможно, если она взяла в руки сковородку, а ее сожитель взял ножик, - уже не с негодованием, а просто с грустью рассказывает Сания. - Девять с половиной лет я вижу этот беспредел. Я пишу, постоянно пишу. Мать лишена родительских прав за аморальное поведение, она наркоманка, алкашка, гулящая, но прокуратура отправляет мальчика снова к ней!"
"Они просто пришли, сказали ДАВАЙ"
Сам Илья оказывается не столь многословным. О детском доме почти не говорит. Больше всего хочет свое жилье - дом, которого у него никогда не было.
"Я просто уже устал. Я взрослый мужчина. Мне хочется иметь свое жилье, обосноваться как-то, но я не могу этого сделать, потому что то, что я должен был получить, мне не отдают", - рассказывает Илья.
Пока наш собеседник пытается войти в колею диалога, на ум ему приходят несколько историй из прошлого: о том, как его чуть не усыновили еще в детдоме, и об окровавленном матрасе в общежитии КФУ, куда он поступил уже после знакомства с Санией.
"Один раз думал, что меня возьмут в семью. Но тогда пошел слух, что на органы забирают, и я сбежал. Неделю скитался по вокзалам, потом меня нашли и вернули", - говорит Илья.
О втором случае говорит как о поворотном. Выйдя из детдома и поступив на культурологию в КФУ, он никак не ожидал увидеть там своих "мучителей"-совоспитанников.
"Они просто пришли, сказали "Давай!", я отказался. Они меня избили. Потом я долго не мог отойти. Весь матрас в крови был. Я так боялся за этот матрас! Я же за него отвечаю. Я поэтому даже боялся возвращаться в институт. Сания тогда сказала, что купит новый, если потребуют", - рассказывает Илья.
Однако вернуться он уже не смог. После случившегося уехал в Москву. Попытался начать все заново, но жить оказалось дорого, да и самочувствие только ухудшалось. Сейчас он переехал в город с более теплым климатом, нашел работу. Однако Сания рассказывает, что за здоровье Илья ей все-равно приходится волноваться довольно часто.
"У него эти клетки, когда плохо питается, они уменьшаются, И когда он в марте месяце три дня не звонит, а он мне всегда перед сном звонит, думаю, боже мой, в какой больнице искать? Через три дня пришел в себя. А у меня уже мысли - если умрет, я хоронить не смогу, и мать его не возьмет. Он будет просто под номером. Мне его так жалко. Мальчишечка он хороший. Умный такой", - рассказывает женщина.
"Нам важно было просто выжить"
В прокуратуре подтверждают: за Илья было закреплено право на жилую площадь на улице Эсперанто, ныне Назарбаева, однако "обращения по вопросу вселения в указанное жилое помещение не поступали". Этот крайне удивительный факт никак не объясняется. Илья рассказывает, что сразу после детдома пошел по адресу и, увидев на пороге совершенно незнакомых людей, первым делом обратился в ведомство.
"Я приходил к прокурору. Меня поселили на Фучика. Прокурор сказал, что разберет мои дела. Кушать даже купил. Но через три дня видимо понял, что кто-то высокопоставленный получил квартиру или что-то еще. В общем, бумаги мои порвали и все - шагай, бомжам здесь делать нечего. После этого я узнал, что у меня квартира в доле, в той, что мамина, но туда я не смог попасть, не пустила", - рассказывает он.
Точно также не имеет объяснения выдача сберкнижек. По сообщению прокуратуры, Илье их выдали три штуки, вот только он ни одну из них не получал. Конечно, и обращений о насилии в ведомстве также не имеется, однако Илья утверждает: его случай вовсе не единичный.
"Вряд ли кто-то из детдомовцев способен был на то, чтобы начать отстаивать права. Нам важно было просто выжить", - говорит он.
Корреспондент ProKazan.ru попытался связаться с еще одним воспитанником этого детдома в надежде, что тот прояснит ситуацию, однако в трубку мы услышали лишь: "Мне бы кто помог, мне бы кто помог" - и долгие гудки. Видимо, говорить о прошлом до сих пор готовы не все.
Хочется понять, как работает опека в России, если мальчика после детдома выкидывают на улицу, когда за ним закреплено жилье, почему его просят подселиться к матери, лишенной родительских прав, почему никто не соблюдает требование следить за детьми после выпуска до 23 лет. Почему система работает так, что происходящее насилие в детских домах никогда не выходит из его стен и почему это вообще считается нормально, когда оно там есть? Очень много вопросов и, к сожалению, так мало ответов.
Если у вас есть история, которые вы хотите рассказать, пишите нам на почту news@prokazan.ru.
